крэйг нервно сжимает в руке пустую пачку от сигарет и смотрит на неё, зависая на несколько мгновений. пачка летит в мусор, последняя сигарета зажимается зубами. прикурить получается только с третьего щелчка зажигалки. занимательное зрелище — бесчувственный, абсолютно холодный ко всему крэйг такер волнуется. крэйг такер не просто волнуется, его изнутри разрывает шквал эмоций, которые он не привык испытывать, но...

— ты же понимаешь, жребий есть жребий, — смеётся картман, с нескрываемой издёвкой хлопая его по плечу. да, конечно, крэйг всё понимает. он проиграл вселенной с разгромным счётом, и теперь должен стать "специальным гостем". это же так просто, если не вдаваться в подробности. но вдаваться в подробности стоило. лучше бы ещё тогда, когда всё это началось, но крэйг всё ещё пытается найти себе какое-то более весомое оправдание, кроме "я тупой". в любом случае, бежать было уже поздно. крэйг ведёт подушечками пальцев по ране на щеке — по крайней мере, он отыграется за проигранную в прошлый раз драку. По крайней мере, кенни не умрёт. он не должен умереть. он ведь всегда возвращается.

такер тушит сигарету и оборачивается на вошедшего в гараж кенни. вот ведь тварь, надел этот ебучий рождественский свитер, вот и делай ему хоть какие-то подарки в попытках быть нормальным другом. крэйг еле слышно шипит, сжимая в руках рукоять биты, когда подходит к кенни и пересекается с ним взглядами. его руки дрожат то ли от страха, то ли от холода; всё, что он может — попросить у остальных сигарету и мысленно отсчитывать в голове каждую затяжку, что неумолимо приближает его к тому, на что он согласился сам, но так долго пытается отрицать. он слышит гогот картмана, бросает сигарету на пол и тушит её носком кед. пути назад нет.

— сука, это тебе за сестру, — крэйг встаёт в стойку, обхватывает руками биту и заносит её для удара. конечно же это был жребий, именно поэтому лучший бьющий школьной команды по бейсболу сейчас стоит напротив кенни, готовясь нанести свой коронный удар. вселенная всегда была к крэйгу такеру слишком уж иронична. просто он не мог к этому привыкнуть. такер закрывает глаза, делает глубокий вдох. по всему телу пробегает дрожь. он не понимает, холодно ему или страшно. он не понимает, что он делает. нет, конечно же, он понимает. ставка растёт, деньги льются рекой. тысячи, десятки тысяч человек у экранов смотрят, задержав дыхание. все ждут лишь одного движения крэйга. сегодня он "специальный гость", приглашённая звезда на смертельной вечеринке кенни маккормика.

он выдыхает и бьёт резко, отточенно, ровно в висок, и жмурится от того, как мерзко и отвратительно в его голове смешиваются окружающие звуки. хруст костей, вопли парней и отвратительный, пробирающий смех картмана. ему не нужно открывать глаза, чтобы понять, что кеннет лежит в луже собственной крови, что зрители ликуют, что он только что убил кенни маккормика.

но он открывает, и сердце впервые пропускает блядский удар.

пока все победно ликуют, не обращая никакого внимания на холодный, бездыханный труп маккормика, подсчитывая заработок и распределяя свои доли, такер молча трёт свои виски, накрывает тело кеннета пледом и вытирает его, уже высохшую, кровь со своей биты. картман ноет о том, что такер тряпка и он ждал большего шоу.

такеру абсолютно поебать. перед лицом бездыханное тело кенни. в мыслях — тоже только он.

он не может умереть. это все лишь сон. утром такер проснется и увидит кенни живым в школьном коридоре. всё будет так же, как и всегда. все будет так же, пока не выйдет следующий эпизод. кенни не может умереть. он никогда не умирал насовсем.

крэйг повторяет это как навязчивую идею, словно одержимый манией, одними губами, прерываясь только на долгие, отдающиеся жаром и болью в лёгких, затяжки, пока ждёт остальных у дверей гаража. всё происходящее кажется нереальным, словно он наблюдает за самим собой со стороны. такер грешит на вселенную, но на самом деле, он проклял сам себя. тогда, когда вписался во всё это. тогда, когда маккормик стал в его жизни кем-то большим, чем одноклассником с ярко-оранжевой паркой и такой же ярко-сомнительной репутацией.

он забирает у марша телефон кенни и машет остальным, мол, я сам пройдусь. в голове было слишком много мыслей, чтобы делиться ими хоть с кем-то, да и чтобы в принципе находится в компании больше, чем только с собой самим. дорога до дома кажется долгой, непреодолимой полосой с препятствиями, хотя единственным препятствием на своём жизненном пути для себя такер был сам. как сейчас, так и всегда до этого. ему бы послать всех нахуй, вернуться к привычному и родному nice-and-boring и никогда больше не пересекаться ни с кем-то из компании этих придурков, ни с кенни маккормиком.

особенно с кенни маккормиком.

я его убил. я убил кенни маккормика.

такер бы очень хотел об этом не думать, вот только не думать вообще не получалось. он еле отбивается от триши, которая повисла на нём буквально с порога, заявляя о том, что тоже смотрела шоу маккормика, и теперь буквально заваливала его расспросами о том, что же он такого про неё сказал, что крэйг с такой злостью проломил ему череп. причина была не в трише. причина не в сёстрах, не в драках. причина сидит настолько глубоко, что её не вытащить, не вырезать, не выжечь изнутри. всё, что остаётся такеру — превращать эту причину в ненависть, такую сильную, что она словно становится материальной.

причина в том, что кенни стал слишком много для него значить.

вода в ванне обжигает кожу, но крэйгу, в общем-то, всё равно. он ощущает смерть каждой клеточкой своего тела, и всё, что ему сейчас хочется — выпарить это из себя, отмыться, избавиться от сцены, что словно заевшая кассета прокручивается на обратной стороне век, стоит ему только закрыть глаза. ни одна мысль, ни одно убеждение в том, что утром всё будет как раньше, не спасает.

такер, почему-то, переживает о том, было ли кенни больно. картман требовал от него зрелищ и насилия, картман просил такера продлить мучения, чтобы заработать с этого больше денег. но крэйг не смог. когда его вообще начало волновать хоть что-то, а тем более кто-то, кроме него и его проблем? почему, стоило только подумать о том, что он мог заставить маккормика умирать в мучениях, и внутренности физически ощутимо сворачивались в пульсирующий узел.

интересно, а умирать вообще больно? такер выдыхает, задерживает дыхание и уходит под воду с головой. в какой-то момент это даже помогает расслабиться и перестать думать вообще обо всём. помогает, пока грудную клетку не начинает сводить болезненными судорогами, а инстинкт самосохранения — тянуть его наверх. крэйг выныривает резко, жадно глотая воздух; так, словно это первый в его жизни вдох. он судорожно, дрожащими руками достаёт из кармана валяющихся на кафеле джинс пачку сигарет и закуривает. ядовитый дым обволакивает лёгкие изнутри, и от этого, почему-то, становится легче.

всё, чего хочет такер — чтобы всё снова стало легче.
и, наверное, понять, почему он так часто думает о кенни, мать его, маккормике.